Работа
человеческого мозга основана на использовании хранящихся в памяти ранее
приобретенных, синтезированных или когда-либо откорректированных ассоциативных
схем. Да, это именно те ассоциации, сами по себе всплывающие в сознании,
когда мы сталкиваемся с новым предметом, алгоритмом, образом, ситуацией,
процессом и прочими материальными сущностями среды.
Обратите
внимание, что почти сразу же наш услужливый мозг извлекает из памяти нечто
схожее из ранее увиденного, услышанного, прочитанного, опробованного и т.п.
Это, то, что составляет наш личный прижизненный опыт. Мозг обладает
удивительной способностью автоматически выстраивать из простых схем цепочки
более сложных логических построений, которые, видоизменяясь, моментально
«привязываются» к данной ситуации или задаче, затем могут быть записаны в
память, и в последующем использованы как новые схемы.
«Разобранные»
по классам эти схемы в комплексе с эмоциональным механизмом реализуют
разнообразные специфические аппараты мышления, например: практических навыков;
языковых форм; зрительного восприятия; слухового и пр.
Очевидно, массив ассоциативных схем отдельного человека можно
представить как своеобразное личностное информационное поле, организованное по
принципу перекрестных логических ссылок. Что, то, похожее на очень сложный
и большой кроссворд, с множеством пересечений и развилок. В свою очередь оно
является одной из активных частичек некого глобального информационного поля,
созданного человечеством за историю существования. Носителями глобального
поля, к которому мы постоянно обращаемся, например, когда читаем книгу, слушаем
лекцию или разговариваем, являются память отдельных людей, литература, СМИ,
интернет, кино и т.п. Оно реально существует и умрет только с последним своим
живым пользователем.
Еще одна
из замечательных способностей мозга состоит в том, что он способен детально
анализировать поступающие в него данные, последовательно переводя их на язык
простых ассоциаций и сверять с похожими конструкциями, своего информационного
поля. Память человека устроена так, что одновременно с этим осуществляется и
логический контроль соединительных связей задействованных ассоциаций, в системе
схем, реализующих аппарат причинно-следственных зависимостей.
Образно,
представим себе огромный щит, где в результате аналогичного процесса,
смоделированного на компьютере, замигали бы красные и зеленые индикаторные
лампочки, обозначающие «ложь» и «истина», соответственно. Подобная картина
может быть эквивалентна состоянию человека, читающего интересную сказку.
Воспринимаемый мозгом текст «переводится» на язык схем из ранее запечатленной
родственной информации как реальность, а также схемы явно не реальные. При этом
занятии мы почти сразу определяем, что есть вымысел, а что быль. Любая сказка
или фантазия основана на некой полу правде. Например: большинство свойств
ковра-самолета и бабы Яги в нашей памяти помечены как истина, кроме одного. Мы
не знаем реального случая полета без какого-либо движителя или с какими-либо
«самонесущими» элементами, вследствие чего эмоциональный механизм вырабатывает
импульс - это свойство ложно. Ощущение лжи здесь возникает из-за противоречия с
нашими представлениями о реальных летательных аппаратах. И все это, заметьте,
происходит на подсознательном уровне.
Отсутствие ассоциаций по поводу прочитанного ведет к частичному или
полному не восприятию текста. Мозгу требуется дополнительная информация,
которую можно почерпнуть во внешнем поле в виде справки. Соответствующим
образом согласованная с данным текстом, она также записывается в память в
каком-то формализованном виде, иногда, весьма продолжительными
последовательностями, составляющими сложные комбинации логически связанных
новых, ранее приобретенных и откорректированных схем. Человек при этом как бы говорит
себе: Вот, сейчас я это, наконец, понимаю. И будет понимать в дальнейшем, несмотря
на много вариантность текстовок и разнообразие рассматриваемых ситуаций.
Видимо,
на идентичных принципах реализуется и творческий процесс. Мозг, как бы
рекомбинирует хранящиеся в памяти логические последовательности до достижения
результата, когда ни одна из найденных комбинаций не вызывает сомнений, как
несоответствующая истине.
Попробуйте найти, а затем беспристрастно проанализировать какое-нибудь
новое техническое решение, на предмет новизны его составляющих. Если данная
задача успешно разрешена, то вы с удивлением убедитесь в том, что элемент
новизны состоит лишь в какой то нетрадиционности применения уже знакомой
ассоциации, ранее приобретенной при обращении к совершенно иной области
деятельности. Не случайно говорят, что все новое это хорошо забытое старое.
Сама же
нетрадиционность, скорее всего, возникла по причине банальной «ошибки» в работе
чрезвычайно сложного компьютера, каким является мозг, или может быть результатом
успешно осуществленного многовариантного перебора и перестановок ранее
известного. В этом видимо и состоит смысл творческого процесса.
Человек
мыслит не словосочетаниями, а накопленными в памяти ассоциативными
последовательностями. Его мозг постоянно обучается всякого рода
«пониманиям» и «умениям», в последствие моментально настраиваясь на распознавание
сродной информации. Результат этого сложного и постоянно осуществляемого
процесса, проявляется в виде неосознаваемых по разному поводу предчувствий,
интуиции, в некотором смысле мистицизма. По этой причине есть смысл чутко
прислушиваться к своему подсознанию. Это мощный интеллектуальный инструмент,
помогающий человеку адекватно реагировать на сложные и, казалось бы, незнакомые
обстоятельства жизни. Слово и движение ему служит лишь формой выражения
мысли.
Мы
знаем, что любая мысль может быть выражена на английском, немецком, французском
и других языках, но это не означает, что в памяти ее выразителя сохраняется
несколько разноязычных копий. Формулирование мысли – есть «одевание»
сконструированного мозгом, применительно к данным обстоятельствам, комплекса
ассоциативных последовательностей в словесную оболочку. Запас же слов и
словосочетаний составляют хорошо организованный набор символов, используемых
для адресации к соответствующим ассоциативным схемам. Идеальная ложь, т.е.
символическая последовательность, совсем не вызывающая ассоциаций, для мозга
представляет собой то, что называют словесной «абракадаброй». И это объективная
реальность, которую можно только принять.
Шевеловоковая вымра, брендя и затругивая невой шугой, гиркнула в
терущийся протавеланец и окореминовалась в перьютьевый клот.
Что Вы
по этому поводу скажите Уважаемый читатель? Не ощущаете ли вы, в связи с данной
абстракцией, что-то пока не формализуемое, но, безусловно, уже как-то знакомое?
А, мне
жаль, эту вымру. Ну, как же она так не осторожно? Взяла, да и гиркнула, да ни
куда-нибудь, а прямо в терущийся протавеланец. Вот тебе и на…! Теперь, что
делать с этим, клотом? Ума не приложу. А, ведь была самая шевеловоковая, где
ещё найдешь…..?
Или
следующее: Так ей и надо! …… Или: Ура!
Поздравляем с выдающимся успехом советских ученых, первыми в мире получивших
перьютьевый клот!
Это
автор, своими комментариями, придал смысловую нагрузку, логику и эмоциональную
окраску, изначально совершенно
загадочному событию, которое, выразилось в хоть и согласованных, но плохо
осознаваемых, ассоциативных схемах из Вашего литературного опыта. Этот опыт
точно формулируется лингвистическими правилами построения русской речи.
Добавить бы к написанному соответствующий словарь и все встало бы на свои места.
Настоящая
же «абракадабра» выглядела бы так:
Шапыминнтпадк всыцс, бшгнем т мыроджэшгшн ррапввыкеб…….
Абсолютной фантазией, является и «абракадабра» на экране телевизора,
если он принимает картинку из хаотически распределенных пятен. Между тем, можно
ожидать ситуации, когда эти пятна случайно образуют сочетание, вызывающие
ощущение реального зрительного или чувственного образа. На этом эффекте
базируется абстрактное искусство. Как бы не изощрялись фантасты и
сказочники, они не в состоянии полностью оторваться от реальности, иначе их
просто не поймут. Попробуйте лично сочинить сказку, где все образы и их
окружение не соответствуют действительности. Гарантирую полный провал затеи.
Ваш мозг не в состоянии оторваться от своего «хранилища» ассоциативных схем. Любая
фантазия, так или иначе, лишь отражает накопленный опыт автора, который он
творчески и целенаправленно преломляет в рамках разрабатываемой идеи, как бы
синтезируя необычные, но желаемые им, формы и ситуации. В этом аспекте
способность к фантазированию не совсем уж и бесполезна. Она выполняет и большую
конструктивную роль. Можно припомнить не мало примеров прямо-таки гениальных
прозрений писателей фантастов, чьи фантастические образы и сюжеты были
практически реализованы последующими поколениями людей.
На
основании сказанного, заключим, что фантастическая картина, нарисованная,
скажем, в «воспалённом» воображении писателя, представляет собой лишь необычное
построение реальных ассоциаций, запечатлённых автором в течение жизни в среде,
где каждый предмет существует в согласованном взаимодействии с другими, на
основании общих и неизменяемых законов природы.
Сочините
сценарий, где действие происходит, например, в мире с анти гравитационным полем
или обратным течением времени. Теперь, прочитайте кому-либо об этом. Только заранее
не предупреждайте, что это фантастика.
Да, вас, просто, засмеют в одночасье. Экий шутник, скажут, так не
бывает. При чем тут творческий замысел и художественный образ? По потолку
бегать нельзя, ввиду действия закона всемирного тяготения Вам простят таинственное исчезновение и
появление различных предметов, любые головокружительные кульбиты в воздухе или
космическом пространстве, допуская, что это всего лишь зрительная иллюзия. Но
обязательно отметят все противоречия с фундаментальными законами природы, ввиду
рассогласованности синтезированных вами ассоциативных последовательностей со
схемами, составляющими личный опыт вашего собеседника. Слушая вас, он ощущает
некий неосознанный дискомфорт, если один из персонажей ходит по потолку, а все
прочие по полу. Ему требуется объяснить, почему? А, то, что не вступает в
противоречие с имеющимися ассоциациями, возможно, оставит без комментариев.
В этом
смысле, действия писателя фантаста по содержанию идентичны работе конструктора.
Тот и другой пользуется общим «складом» строительного материала – своей памятью.
Любая
фантазия – есть продукт, выработанный путем рекомбинации и предметно
ориентированной модификации, ранее приобретенных ассоциативных схем. Она
не может быть рассогласована с личным опытом, а стало быть, и с реальностью.
Природа
не столь уж изобретательна в используемых принципах построения окружающей
среды. Многое из того, что мы отмечаем в повседневности, было воссоздано на
основе «стандартных» часто повторяющихся алгоритмов. Наиболее ярко это
проявляется, например, в математике, где одни и те же количественные
соотношения оказываются применимыми в описании множества разнообразных
вещественных форм. Из своего личного опыта нетрудно припомнить не мало случаев,
когда, пытаясь объяснить чего-либо себе или собеседнику, мы прибегаем к ярким
аналогиям. Мы обычно говорим: это аналогично…..; это похоже на …..; как в…..;
сравнимо с….; сопоставимо…. и т.д. Каким-то загадочным образом мозг улавливает
и распознает аналогии, относя их к соответствующим классам ассоциативных схем.
Иносказательная форма изложения мысли представляет собой ничто иное, как
извлечение из памяти в «голом виде» нужных ассоциаций для конструирования новой
схемы. А, вот и задача на сообразительность:
Как находили наши предки правильные ответы на загадки, типа: без рук, без ног,
на бабу скок? Многие отвечают – инвалид ВОВ. В этом шуточном вопросе ведь нет
ничего конкретного о коромысле.
Некоторые утверждают: писать картины не так уж и сложно. Задача сводится
лишь к тому, что надо взять необходимые краски и уложить в нужное место холста.
Однако чтобы правильно находить эти места и краски художник должен обладать:
суммой весьма специфических инструментальных навыков, развитым чувством красоты
и знанием существующих изобразительных канонов. Все это должно быть
предварительно заложено в его память в виде обширного массива ассоциативных
схем, составляющих то, что относят к профессиональному опыту. Сформировать же
последний можно разным путем. Например, в результате: специального обучения,
практического тренинга и как это не странно неосознанно, т.е. занимаясь
совершенно отвлеченными от изобразительного искусства видами деятельности.
Разносторонне развитый человек, даже сам того не желая, может в течение
жизни накопить необходимый запас навыков, которые в сочетании с природной
одаренностью часто проявляются в виде ярких изобразительных способностей.
Благодаря этому обстоятельству, правда, без профессионального блеска, пишут
картины не только художники, но и некоторые актеры, конструкторы, физики, даже
сантехники. Можно конкретно указать на лица. Как видите, увлекся «не своим делом»
и автор этих строк.
Подытоживая сказанное, сделаем следующие выводы:
Основу
настоящей деятельности человека составляет его предыдущий опыт. Путь к
истине по любому интересующему вопросу, вероятно уже был когда-то неосознанно
заложен в нашу память, и на это можно обоснованно рассчитывать. Вторгаясь в
область непознанного, человек не должен себя чувствовать совершенно безоружным.
Зрелая личность уже располагает огромным массивом ассоциативных последовательностей,
служащих информационной базой и «компасом» для само ориентирования и адаптации
в нестандартных обстоятельствах. Весь вопрос в объеме и умении этим
богатством воспользоваться.
Вот и
пример: Во всем мире считается эффективным решение сложных задач управления
доверять группе представителей самых разных профессий, скажем депутатскую
деятельность. Но существует же политология, можно отметить с недоумением.
Оказывается, здесь она выполняет лишь аналитические и консультативные функции.
Или припомним институт присяжных, которые не изучают право.
Наверное, для реализации сложных задач во многих областях человеческой
деятельности мнения и знаний одних специалистов с их изощренным, но во многом
«однобоким» мышлением явно не достаточно. Принятие ответственных решений
обычно осуществляют с привлечением коллективного мнения, вырабатываемого
методом «мозговой атаки» с фактическим использованием банка как можно большего
объема и разнообразия ассоциативных схем. Это-то обстоятельство и реализуют
различного рода коллегиальные органы.
Завершая
эту главу, автор обращает внимание читателей на часто приводимые в специальной
литературе иллюстративные примеры. Попробуйте ответить на вопрос: Каков
истинный смысл иллюстрации обобщающих утверждений авторов «случаями из частной
жизни» или упрощённого мысленного моделирования? Если с ответом затрудняетесь,
прочитайте следующий абзац:
Каждый
приводимый случай или мысленно построенная модель задают собеседнику
своеобразный трафарет мышления, заставляя его легко и быстро обратиться к
соответствующему классу ассоциативных схем из своего жизненного опыта и
привязать к этому рассматриваемое. Видимо, по этому адресу памяти и
«укладывается» новая ассоциация, чем на одну содержательную единицу пополняет
найденный массив. Практически мы всегда по данному конкретному случаю способны
отыскать в памяти нечто схожее, что лишь подтверждает «стандартность» многих
природных явлений и форм, «докопаться» до которых можно и путём простого сопоставительного
анализа уже давно известного.