Обратите
внимание, каким языком мы повседневно пользуемся. «Выхватываем» фразу из
Справочного руководства по физике, читаем: «Средняя длина свободного пробега
……». Нет, не о бегущей лошади и не о спортсмене на дистанции без барьеров идёт
речь, а всего лишь о молекуле. Эти слова отсылают нас к соответствующей ячейке
памяти, где запечатлена схема с образом одной из разновидностей темпа движения,
присущему только человеку или животному. Видимо, авторы термина, делая акцент
на динамике характеризуемого ими движения, преследовали цели придания ему и
некоторого элемента чувственного восприятия.
Отмечено, что яркая, образная речь легче запоминается. А, собственно,
почему? Может быть, кто-либо из специалистов Института мозга знает? И такие нюансы в литературе не редкость.
Например, все словари пестрят многозначными понятиями, которые исторически
образовались всего от одного базового слова, обычно применяемого для сравнения.
А, вот,
фраза из газетной статьи: «Труженики
полей Подмосковья, в преддверии всенародного праздника Октября, взяли
обязательства выполнить и значительно перевыполнить намеченные партией планы
заготовки ……». Так и хочется с разбега плюнуть в это размалёванное ведро. Но,
дело не в этом. В данном газетном штампе допущен явный перебор акцентов на
чувственный механизм читателей. Однако, обратный, по отношению к преследуемому,
«специальный эффект» получен. Читая этот газетный перл, мы, как бы самым
коротким путем, попадаем в раздел памяти под рубрикой «Враньё». Вот бы
«перетрясти» свою «мусорную корзину». Скольких бы ошибок удалось избежать.
Но,
вернёмся к несколько, на этот раз переиначенному, вопросу: Почему яркая,
образная и изобилующая сравнениями, речь вызывает у человека всплеск
положительных или отрицательных эмоций, например, стихи? Попробуем разобраться:
Хорошего
поэта отличает не только умение подбирать слова в рифму. Эта проблема в
основном техническая. Главной задачей стихотворного творчества, впрочем, как и
всех других видов искусства, является вызов в сознание человека под
воздействием художественного произведения иллюзии красоты и особого состояния
душевного комфорта. Но они возникают далеко не всегда. Это обстоятельство и
характеризует художественную ценность произведения. Ответ на заданный вопрос
видимо, кроется в структуре высшей нервной деятельности. Очевидно, также и то,
что в своей работе мозг использует алгоритмы, характеризующиеся по
энергозатратам различной эффективностью. Известны ведь законы психологии,
предусматривающие минимум пути и приложенного усилия. Что-либо подобное
распространяется и на мыслительный процесс. Не последнюю роль в нём играют эмоции.
Наверное,
основной функцией эмоционального механизма человека и животных, является
постоянный контроль над любыми действиями организма, в том числе и над
интеллектуальной деятельностью. Он выражается в поощрении или своеобразном
не одобрении того или иного движения, прямыми сигналами специфическим центрам
удовольствий и раздражения. Вкусная пища, приятный запах, оптимальная
температура, завораживающая музыка, красивая женщина и прочее желаемое, составляют
именно то, что необходимо нашему организму, находящемуся в текущем
физиологическом состоянии. И, наоборот, то, что с его точки зрения, как-либо не
приемлемо или по энергозатратам неэффективно, провоцирует стрессовое состояние.
Многое
из интеллектуальной деятельности мозга совершается на подсознательном уровне.
Индикатором этой работы и служат эмоции. В этом плане есть смысл
доверять своим внутренним ощущениям и своевременно удовлетворять, проявляющиеся
таким образом запросы организма. Например: Если захотелось пить, есть; жарко,
холодно, одиноко, всё перечисленное может служить источником стрессовых
состояний, т.е. сигналом интеллектуальному разделу мозга о неудовлетворённости
естественных физиологических и других настоятельных потребностей.
Эмоциональный
механизм является одним из главных изобретений живой природы. Он позволяет
самым эффективным образом управлять поведением живых существ. Видимо,
главное отличие человека от животного заключается в том, что первый обладает
несопоставимо развитой способностью речевой формулировки своих ощущений среды,
а также активного обмена этой информацией с себе подобными. Впрочем, своеобразные
формы «речи», логического мышления и эмоциональность проявляется и у животных,
однако, они не столь выражены.
Другими
словами, эмоциональный механизм представляет собой универсальный кодировщик
всей поступающей в мозг информации, независимо от вида, сложности и временного
распределения. Яркий пример этому музыка. Никак не формализуемое в
символическом представлении, музыкальное произведение вызывает целый каскад сменяющихся
эмоциональных настроений. Это как бы игра «на голых нервах», что указывает на
природу эмоций.
Видимо,
в процессе эволюции живых организмов, различным видовым формам потребовалось с
максимальной оперативностью контролировать текущее состояние среды. На этой
основе и развились способности экспресс зондирования окружающей обстановки,
когда при сенсорном обнаружении опасности, управляющему органу выдаётся
специфический сигнал, позволяющий быстро реагировать. Такие сигналы, совершенно
необходимы при встрече с огнём, хищником, непреодолимым препятствием,
угрожающим падением предметов, глубокими впадинами и пр. Реагировать на эти
опасности необходимо молниеносно. В процессе дальнейшего развития видов, эти
чрезвычайно полезные способности, видимо, дифференцировались в более сложные
проявления, образовав, то, что вызывает отрицательные или стрессовые
эмоциональные всплески. Аналогичным образом были развиты и положительные эмоции.
Эту
мысль можно проверить экспериментально. Давно отмечено, что громкая
экспрессивно звучащая музыка вызывает у человека сильное возбуждение. Тихая же
мелодия в минорных тонах, наоборот, успокаивает. В изобразительном искусстве
бытуют понятия «холодных», «тёплых» и «горячих» цветов, как некое подобие двух
противоположностей воды и огня.
Между
тем, не отступая от обсуждения основной темы, немного отвлечёмся от вопросов
физиологии, а перейдем к определению культуры:
Говоря
о культуре, как о таковой, например, в СМИ, принято допускать явную подмену
понятий. В справочниках и словарях по поводу этого определения написано всё,
что угодно, но только не о культуре поведения, речи, личной гигиены, питания,
пития и прочих, жизненно необходимых человеку «правильных» навыков, без приобретения которых он культурным
считаться не может. Процесс этого приобретения, как мы знаем, многотруден и
называется воспитанием личности. Само же воспитание преследует цели передачи и
обязательного приятия воспитуемыми, как постоянное руководство к действию,
целого комплекса общечеловеческих и чисто национальных традиций, выработанных
предыдущими поколениями людей, путём бесконечного числа проб и ошибок. То же,
что осталось «в котле» на сегодняшний день, считается полезным, с точки зрения
выживания вида и относится к понятию «культурных ценностей».
К таким
ценностям следует отнести и культуру восприятия, т.е. умение правильно слушать,
видеть, осязать и т.д. Оно воспитывается путём длительного обучения на
исторически отобранных образцах. К таким образцам можно причислить и стихотворные
произведения, содержащие множество сравнений, выраженных в простой,
аллегорической или иной форме, вызывающих у читателей бурю эмоциональных
всплесков, положительной или отрицательной окраски. Они то, видимо, и помогают
мозгу, самым коротким путём и с минимальными энергозатратами, обратится к
соответствующему классу ассоциаций в
поисках более формализованной информации. Выходит, что, например, несколько
экспрессивно окрашенная и сравнительная форма изложения текстов способствует
лучшему восприятию и, наверное, более лёгкому запоминанию. А, этим ценным
качеством обладают стихи. Потому легче и запоминаются.
Теперь,
вернемся к нашим обезьянам.
В
процессе приобщения человека к культурным ценностям, у него где-то в памяти
формируется массив специфических для данного вида образцов алгоритмов
восприятия, которые используются не только при чтении, но и в творческой
работе. Например, при необходимости написания чего-либо. Отметим, что
автор, этих строк, работая сейчас над данным текстом, их интенсивно применяет,
совершенно неосознанно сверяя словесные конструкции с тем, что было им ранее
прочитано, услышано, опробовано, т.е. обращаясь за этим к своему литературному
опыту. Вы же, уважаемый читатель, воспринимая написанное, пользуетесь своим опытом,
сформировавшимся аналогичным образом. Попробуем совместно осуществить один
маленький эксперимент:
Автор
пишет: Совместно один попробуем эксперимент осуществить маленький.
Вы,
почувствовали, как на эту неуклюжую фразу отреагировал Ваш мозг? Да, мы оба
получили отрицательный эмоциональный импульс, смысл которого лишь в том, что
данная фраза не соответствует традиционно используемым в литературе оборотам
речи. Она нам представляется конструктивно неправильной, хотя и не изменила
смысл предыдущего, правильно составленного предложения.
А,
теперь посмотрим, кто наберется храбрости и четко сформулирует лингвистические
правила, по которым был написан первый вариант? Честно признаюсь, я этих правил
не знаю и пишу по наитию.
Несколько, усложним задачу вопросом по поводу следующей словесной конструкции:
В
тропических лесах Амазонки живёт дикое племя индейцев, занимающихся охотой,
рыболовством и сбором ….
Где
допущена ошибка?
На этот
раз нам был выдан сигнал по поводу неправильного смыслового соединения двух
ассоциативных схем, составляющих образы: тропического леса и названия
реки. Правильнее было бы написать: В тропических
лесах Амазонии…. и этого сигнала бы не последовало.
Вы,
сейчас, почувствовали положительный
эмоциональный импульс, прочитав последнюю конструкцию? Она воспринимается уже с
некоторым внутренним удовлетворением. Не правда ли?
Тестируя свой мозг разнообразными последовательностями слов, можно
получить настораживающие эмоциональные сигналы по различным поводам. Исследуем
это на примерах, будьте внимательны:
Кошка
бросила своих безащитных и ещё слепых котят.
-
допущена грамматическая ошибка;
Кошка
забросила своих беззащитных и ещё слепых котят.
-
допущено просторечие;
Кошка
бросила своих беззащитных и ещё слепых выродков.
-
допущено слово с ярко выраженной экспрессивно –
иронической окраской;
Кошка
убежала и бросила своих беззащитных и ещё слепых котят.
-
нарушена естественная последовательность действий в
описании ситуации;
Кошка кинула своих беззащитных и ещё
слепых котят.
-
допущено неправильное применение слова;
Кошка
бросила своих беззащитных и ещё слепых котят к безмерной зависти хозяина.
-
допущена явная смысловая нелепица, требующая объяснения.
Кошка
тронула рогами……..
- допущено несоответствие
свойств объекта.
Как
видно из предыдущего, поводов для настораживающих всплесков эмоций может быть
сколь угодно много. Эмоциональный механизм человека контролирует его любое
движение, мысль и прочие данности бытия, переводя последние в некие чувственные
образы, в последствие используемые для адресации к соответствующим понятийным
разделам памяти. Но это, видимо, происходит не всегда. Очевидно, при
отсутствии в памяти некоторых строго обусловленных правил и понятий, мозг обращается
к разделам, содержащим как-то обобщенные образцы восприятия. Поэтому, многие
люди, не имея специального образования, проявляют, подчас, удивительные и
сравнимые с профессиональными, способности. Например, к литературному
творчеству. Мозг самодеятельного литератора, не имея теоретической базы,
опирается на некогда приобретенные им образцы восприятия. Чем шире и
разнообразней набор этих образцов, фактически составляющих прижизненный опыт
личности, тем лучше и достигаемые этой личностью результаты. Таких людей
называют «начитанными». Но, это не значит, что они помнят всё ранее прочитанное
наизусть.
Смысл
обучения чему-либо, заключается не только в запоминании специфических для
данного занятия алгоритмов (правил), но и в напряжённом тренинге по их
практическому использованию. В
процессе этого тренинга и формируются адресные связи чувственных образов вещей
с их обобщенными образцами. Сейчас, давайте вспомним какое-либо правило,
некогда усвоенное в процессе обучения, и в памяти всплывут все примеры его
практического применения из Вашего профессионального опыта. Можно поступить и,
наоборот, по данному рассматриваемому случаю, вызвать соответствующее правило.
Как, видите, эта связь двунаправленная.
Теперь
обратимся к несколько усложнённому примеру:
Однажды,
шестилетняя дочка автора спросила: а, если тапочки закинуть на Солнце, они там
сгорят? Все присутствующие «поперхнулись» от смеха. Но, если подумать над этим
случаем, то ничего смешного. В этой маленькой головке ещё нет информации о
предельных возможностях человека. Однако уже есть кое-что об общих свойствах
нагретых тел и их возможном взаимодействии с окружением. Последующие объяснения
взрослых, очевидно, пусть не на много, но расширили этот пока весьма скромный кругозор.
Так, шаг за шагом, переходя от одного познания к другому, человек формирует
в свой памяти личностное поле истин, связывая их причинно – следственными
зависимостями и перекрёстной адресацией. В качестве входных адресов в
это поле и служат серии эмоциональных всплесков в сознании, возникающие по всем
поводам, связанным с деятельностью человека. Если внимательно «вслушаться»
в собственное «я», то лишь при одном упоминании о чём-либо конкретном, в
сознании проявляется некоторое специфическое для данного понятия ощущение
(чувственно окрашенный образ). Оно, то и адресует к соответствующему разделу
памяти, где хранится развернутая информация в виде некой обобщенной схемы или
класса в чём-то однородных схем (аналогий), которые мозг извлекает в
оперативную память для перехода к другому логически связанному с ним образу,
синтеза новой, промежуточной или корректируемой конструкции.
Справедливость сказанного, подтверждается следующим:
При
произношении любого произвольно выбранного слова мы почти сразу вспоминаем всё,
что с ним связано, причём сначала не в словесном, а в чувственно-образном приложении.
Словесные формулировки строятся уже потом, при желании конкретизации. Полиглоты,
например, могут и не запоминать закон Ома на всех рабочих языках. В их изощрённой
памяти он хранится лишь в одном экземпляре, в виде некой логической
последовательности в безязыковом исполнении, содержащей ссылки на связанные с
этим подчиненные истины. Хороший переводчик не переводит, а формулирует текст
на другом языке, ориентируясь лишь на смысл оригинала. Он без труда опишет
наблюдаемую ситуацию в прошлом на любом из рабочих языков, не задумываясь, на
каком именно она сохранилась в памяти.
Кстати
пришлось, разработчики т.н. «искусственного интеллекта» никогда не достигнут
желаемых результатов, опираясь на информационные базы реляционного типа. Этот
путь явно тупиковый. Есть смысл скопировать достижения природы, т.е. как-либо
смоделировать эмоциональный механизм.
Теперь
же перейдём к более сложной категории, что составляет мыслительные конструкции:
Автору
этого текста не хотелось бы цитировать отрывки из произведений Конан Дойла. На
его творческие шедевры лишь сошлёмся, как на образец, иллюстрирующий процессы
воссоздания и «раскрутки» запутанных жизненных ситуаций.
Можно
лишь позавидовать этому замечательному писателю, его умению с изящной легкостью
выстраивать сложные логические конструкции, по существу используя в качестве
исходного материала только свой личный опыт. Очевидно, обладая обострённой
наблюдательностью и недюжинным умом, этот человек сумел накопить в своей памяти
запас необходимых ассоциативных схем, впоследствии реализовав его в своём творчестве.
Но,
попробуем разобраться в сущности писательского труда.
Все
окружающие нас предметы можно представить в виде некого сложно организованного
поля, где каждый элемент существует не сам по себе, а связан со своим окружением
системой причинно следственных зависимостей, если рассматривать всю систему
в статике. Затронув текущее состояние какого-либо отдельно взятого предмета, мы
неизбежно приводим её в зональное движение, суть которого состоит в некотором
изменении и перераспределении ранее существовавших связей. Этим проявляется
естественная реакция данного поля на движение любого составляющего объекта.
Умозрительно, жизнь человека, представляет собой непрерывное движение в
поле окружения, где каждый другой объект, испытывая воздействие множества
независимых факторов, может быть возмущён и от этого движения. В свою очередь и
сам человек испытывает на себе влияние среды, соответственно реагируя. Таким
образом, положение данной личности в общем, поле локально, а последствия её
движения в нём могут быть распространены в зоне сколь угодной протяженности.
Задача писателя
реалиста сводится к тому, чтобы на основе творческого замысла или фактов,
синтезировать нечто подобное в литературном произведении, где как на сцене
основные исполнители и их предметное окружение разыгрывают жизненно
правдоподобные ситуации. При этом он пользуется лишь содержимым своей памяти,
поэлементно извлекая из неё ассоциативные «заготовки», так или иначе отражающие
его прижизненный опыт. Соединяя их в цепочки логических конструкций, писатель
воссоздаёт иллюзию реально происходящих событий. В свою очередь, читатель,
воспринимая синтезированные картины, неосознанно испытывает эффект присутствия
на данной сцене, в образе реального наблюдателя, сверяя происходящее со своим
личным опытом. При рассогласовании наблюдаемого с памятью, последний ощутит
соответствующий эмоциональный всплеск, аналогично с уже разобранными выше случаями.
С этим мы довольно часто сталкиваемся, когда прочитанное кажется
неправдоподобным или не логичным, в связи с текущими, предшествующими или
предполагаемыми обстоятельствами.
В
качестве примера, рассмотрим сюжетный отрывок из плохого детективного
романа:
Умный
следователь, пытаясь припереть подозреваемого «к стене» неопровержимой уликой,
спрашивает: Скажите подозреваемый, где вы находились в 19 часов 42 минуты 24
мая этого года? Действие происходит в августе. В кинотеатре, отвечает
подследственный, вот и билет на сеанс на 19 часов. Случайно завалялся в
записной книжке. Шёл фильм «Приходите завтра». Билет купил с рук, в кассе уже
не было. Мне его продала незнакомая девушка в белых босоножках, красной
кофточке и с красивой заколкой в волосах. Следователь озадаченно почесал
затылок и закашлялся. Делать было нечего, надо было отпускать предполагаемого
преступника….
Думаю,
что и у Вас Уважаемый читатель возникли сомнения в искренности подозреваемого,
а также в правдоподобности всего происходящего. Надо же обладать такой памятью,
чтобы запомнить множество деталей, связанных с весьма банальным событием более
чем двухмесячной давности. Не доверительное отношение к происходящему проявилось
уже в процессе чтения текста. Так быстро работает наш мозг, не в пример
современному компьютеру, делающему выборку информации не по смыслу, а по её
символическому соответствию с содержимым промежуточных словарей.
Между
тем, вернёмся к ранее упомянутому полю. Одним из замечательных свойств его
является то, что каждый материальный объект, однажды попав в его окружение,
характеризуется неким информационным эхом, распространяющимся далеко от места
локализации. Это эхо представляет собой текущие и возможно динамически
изменяемые параметры окружающих предметов, так или иначе связанных с
рассматриваемым объектом логическими, причинными или иными информационными связями.
Эхо в полной мере не исчезает даже в случаях удаления провоцирующего объекта.
Какой-то след от его былого присутствия и движения в этом месте остаётся ещё на
долго. Этим обстоятельством в реальности пользуются криминалисты, называя такой
след уликами. Например, уликой может быть, характерный для данного преступника,
способ убийства. Преступника на месте преступления уже давно нет, а след именно
его злодеяния остался.
Отрицать
реальное существование чего-либо не трудно, если не особенно напрягать голову.
Бытующее, но официально не признаваемое наукой понятие информационного поля,
давно набило оскомину, как фантастам, так и самим научным работникам,
считающими себя истинными реалистами. Надо, наконец, в этом вопросе поставить
точку.
Никто не
будет отрицать реальность того, что называют информацией. Сама же информация не
может существовать без вещественного носителя. Любой предмет окружающей
среды отображается в сознании живых существ (и не только человека) своими
статическими и динамическими свойствами, а также состоянием движения, распределённым в пространстве и
времени. Сумма предметов реального окружения, перекрёстно связанных причинно
следственными зависимостями этих свойств и состояний, и являет собой носитель
информационного поля. Так его понимает автор, излагая свои взгляды по
затрагиваемым темам.
Упоминаемое
выше информационное эхо, наведенное каким либо прямо не обнаруживаемым
объектом, может явиться отправной точкой на пути к своему инициирующему
фактору. Последовательно перемещаясь от узла к узлу по цепочке причинно
следственных зависимостей вещей, можно подойти к скрытому объекту. И этим
пользуются, когда работают с т.н. косвенной информацией. Вопрос лишь в методах
поиска. Всё имеет свои причины и последствия, они то и служат следами к
фактам. Вспомним о сущности индукции и дедукции, что так прекрасно
проиллюстрировано в произведениях ранее упомянутого мастера детективного жанра.
Как
видно из предыдущего к весьма ценной информации можно приблизится не только,
воспользовавшись, экспериментальными методами, но и чисто умозрительно.
Этим тоже давно и с успехом пользуются, когда говорят о предположениях, версиях
или гипотезах. Хорошая гипотеза дорогого стоит. Есть предмет для
экспериментальной работы, подтверждающей предполагаемое.
Никто,
работая со сложной экспериментальной техникой, бессмысленных манипуляций не
делает. Слишком трудоёмкое и дорогостоящее занятие. В любом случае отправным
побуждением исследователя является проверка истинности предполагаемого. Во всех
движениях, сопровождающих эксперимент, просматривается руководящая идея. Она рождается
«за столом» и только в последующем ведёт к установлению факта. Её опережающее
начало, очевидно. Всё дело в аналитических методах обработки известного.
Сколько их сейчас разработано, даже трудно ответить.
В
порядке испытания своего лично изобретенного метода, автор и взялся за обсуждение
самых разнообразных и как это может показаться мало связанных тем. Общая же
тема данного сочинения – принципы самоорганизации среды.
Подытожим сказанное следующим выводом:
Собственный
ум, общая и профессиональная эрудиция, целеустремлённость и воля, вот
незаменимый арсенал рабочих инструментов настоящего исследователя. К этому,
автор бы добавил: яркое воображение, неистребимое любопытство, способность
абстрагироваться и нестандартность мышления. Ну, и, безусловно, полный спектр
этических качеств и развитого эстетического восприятия. Ведь всё перечисленное
и красота есть синонимы одного и того же. А синхрофазотрон, сам по себе лишь
подтверждает истинность умозаключений и никак не заменит голову.
Так, что
товарищи ученые ….. используйте себе на выгоду мнение и дилетантов. Это, что бы
вы там ни думали, часто многосторонне развитые и интересные люди. Они, если
очень захотят, кое-что могут сделать и «на вашей лужайке». Вам же легче по ней
ходить будет.
Не
отказывайте себе в удовольствии от общения с дилетантами. Вас много, нас же –
тьма.
Обладая
мощным аналитическим аппаратом и знаниями, Вы дорогие наши просветители не
избавлены от потребности чего-нибудь «погрызть». У нас же этого добра, можно
сказать, «завались», но «разжевать» не чем. Давайте поможем друг другу. Мы Вам
будем «подкидывать» свои «орехи», а Вы это «дробить». Польза от этого Вам и нам
несомненна.