Гортунов Игорь Евгеньевич

Данная статья приоткрывает некоторые аспекты организации ассоциативной памяти и информационных процессов мозга.

Таинства мышления

Работа человеческого мозга основана на использовании хранящихся в памяти ранее приобретенных, синтезированных или когда-либо откорректированных ассоциативных схем. Да, это именно те ассоциации, сами по себе всплывающие в сознании, когда мы сталкиваемся с новым предметом, алгоритмом, образом, ситуацией, процессом и прочими материальными сущностями среды.

Согласимся с тем, что почти сразу же наш услужливый мозг извлекает из памяти нечто схожее из ранее увиденного, услышанного, прочитанного, опробованного и т.п., пытаясь как бы подставить знаки равенства между ними. То, что извлекается для сравнения с незнакомой данностью, по существу составляет наш личный прижизненный опыт. Без него мы в принципе не способны к восприятию новых схем, так как понятийный аппарат человека базируется на поэлементных представлениях о сути и свойствах вещей своего предметного окружения, накапливаемых в процессе индивидуального развития. Мозг также обладает удивительной способностью автоматически выстраивать из простых опробованных схем цепочки более сложных логических построений, которые в плане реализации, какой либо возникшей задачи, могут быть существенно видоизменены, записаны в память, и в последующем, использованы как новые схемы.

«Разобранные» по классам эти схемы в комплексе с эмоциональным механизмом реализуют разнообразные специфические аппараты мышления, например: практических навыков; языковых форм; зрительного восприятия; слухового и пр.

Очевидно, массив ассоциативных схем отдельно взятого человека можно представить как своеобразное личностное информационное поле, организованное по принципу перекрестных логических ссылок. Что, то, похожее на очень сложный и большой кроссворд, с множеством пересечений и развилок. В свою очередь оно является одной из активных частичек некого глобального гомоориентированного информационного поля, созданного человечеством за историю существования. Носителями глобального поля, к которому мы постоянно обращаемся, например, когда читаем книгу, слушаем лекцию или разговариваем, являются память отдельных людей, литература, СМИ, интернет, кино и т.п. Оно реально существует и умрет только с последним своим живым пользователем.

Еще одна из замечательных способностей мозга состоит в том, что он способен детально анализировать поступающие в него данные, последовательно переводя их на язык простых ассоциаций и сверять с похожими конструкциями, своего информационного поля. Память человека устроена так, что одновременно с этим осуществляется и логический контроль соединительных связей задействованных ассоциаций, в системе схем, реализующих аппарат причинно-следственных зависимостей.

Образно, представим себе огромный щит, где в результате аналогичного процесса, смоделированного на компьютере, замигали бы красные и зеленые индикаторные лампочки, обозначающие «ложь» и «истина», соответственно. Подобная картина может быть эквивалентна состоянию человека, читающего интересную сказку. Воспринимаемый мозгом текст «переводится» на язык схем из ранее запечатленной родственной информации как реальность, а также схемы явно не реальные. При этом занятии мы почти сразу определяем, что есть вымысел, а что быль. Любая сказка или фантазия основана на некой полу правде. Например: большинство свойств ковра-самолета и бабы Яги в нашей памяти помечены как истина, кроме одного. Мы не знаем реального случая полета без какого-либо движителя или с какими-либо «самонесущими» элементами, вследствие чего эмоциональный механизм вырабатывает импульс - это свойство ложно. Ощущение лжи здесь возникает из-за противоречия с нашими представлениями о реальных летательных аппаратах. И все это, заметьте, происходит на подсознательном уровне.

Отсутствие ассоциаций по поводу прочитанного ведет к частичному или полному не восприятию текста. Мозгу требуется дополнительная информация, которую можно почерпнуть во внешнем поле в виде справки. Соответствующим образом согласованная с данным текстом, она также записывается в память в каком-то формализованном виде, иногда, весьма продолжительными последовательностями, составляющими сложные комбинации логически связанных новых, ранее приобретенных и откорректированных схем. Человек при этом как бы говорит себе: Вот, сейчас я это, наконец, понимаю. И будет понимать в дальнейшем, несмотря на много вариантность текстовок и разнообразие рассматриваемых ситуаций.

Видимо, на идентичных принципах реализуется и творческий процесс. Мозг, как бы ре комбинирует хранящиеся в памяти логические последовательности до достижения результата, когда ни одна из найденных комбинаций не вызывает сомнений, как несоответствующая истине.

Попробуйте найти, а затем беспристрастно проанализировать какое-нибудь новое техническое решение, на предмет новизны его составляющих. Если данная задача успешно разрешена, то вы с удивлением убедитесь в том, что элемент новизны состоит лишь в какой то не традиционности применения уже знакомой ассоциации, ранее приобретенной при обращении к совершенно иной области деятельности. Не случайно говорят, что все новое это хорошо забытое старое.

Сама же не традиционность, скорее всего, возникла по причине банальной «ошибки» в работе чрезвычайно сложного компьютера, каким является мозг, или может быть результатом успешно осуществленного многовариантного перебора и перестановок ранее известного. В этом видимо и состоит смысл творческого процесса.

Человек мыслит не словосочетаниями, а накопленными в памяти ассоциативными последовательностями. Его мозг постоянно обучается всякого рода «пониманиям» и «умениям», в последствие моментально настраиваясь на распознавание сродной информации. Результат этого сложного и постоянно осуществляемого процесса, проявляется в виде неосознаваемых по разному поводу предчувствий, интуиции, в некотором смысле мистицизма. По этой причине есть смысл чутко прислушиваться к своему подсознанию. Это мощный интеллектуальный инструмент, помогающий человеку адекватно реагировать на сложные и, казалось бы, незнакомые обстоятельства жизни. Слово и движение ему служит лишь формой выражения мысли.

Мы знаем, что любая мысль может быть выражена на английском, немецком, французском и других языках, но это не означает, что в памяти ее выразителя сохраняется несколько разноязычных копий. Формулирование мысли – есть «одевание» сконструированного мозгом, применительно к данным обстоятельствам, комплекса ассоциативных последовательностей в словесную оболочку. Запас же слов и словосочетаний составляют хорошо организованный набор символов, используемых для адресации к соответствующим ассоциативным схемам. Идеальная ложь, т.е. символическая последовательность, совсем не вызывающая ассоциаций, для мозга представляет собой то, что называют словесной «абракадаброй». И это объективная реальность, которую можно только принять.

Шевеловоковая вымра, брендя и затругивая невой шугой, гиркнула в терущийся протавеланец и окореминовалась в перьютьевый клот.

Что Вы по этому поводу скажите Уважаемый читатель? Не ощущаете ли вы, в связи с данной абстракцией, что-то пока не формализуемое, но, безусловно, уже как-то знакомое?

А, мне жаль, эту вымру. Ну, как же она так не осторожно? Взяла, да и гиркнула, да ни куда-нибудь, а прямо в терущийся протавеланец. Вот тебе и на…! Теперь, что делать с этим, клотом? Ума не приложу. А, ведь была самая шевеловоковая, где ещё найдешь…..?

Или следующее: Так ей и надо! …… Или: Ура! Поздравляем с выдающимся успехом российских ученых, первыми в мире получивших перьютьевый клот!

Это автор, своими комментариями, придал смысловую нагрузку, логику и эмоциональную окраску, изначально совершенно загадочному событию, которое, выразилось в хоть и согласованных, но плохо осознаваемых, ассоциативных схемах из Вашего литературного опыта. Этот опыт точно формулируется лингвистическими правилами построения русской речи. Добавить бы к написанному соответствующий словарь и все встало бы на свои места.

Настоящая же «абракадабра» выглядела бы так:

Шапыминнтпадк всыцс, бшгнем т мыроджэшгшн ррапввыкеб…….

Абсолютной фантазией, является и «абракадабра» на экране телевизора, если он принимает картинку из хаотически распределенных пятен. Между тем, можно ожидать ситуации, когда эти пятна случайно образуют сочетание, вызывающие ощущение реального зрительного или чувственного образа. На этом эффекте базируется абстрактное искусство. Как бы не изощрялись фантасты и сказочники, они не в состоянии полностью оторваться от реальности, иначе их просто не поймут. Попробуйте лично сочинить сказку, где все образы и их окружение не соответствуют действительности. Гарантирую полный провал затеи. Ваш мозг не в состоянии оторваться от своего «хранилища» ассоциативных схем. Любая фантазия, так или иначе, лишь отражает накопленный опыт автора, который он творчески и целенаправленно преломляет в рамках разрабатываемой идеи, как бы синтезируя необычные, но желаемые им, формы и ситуации. В этом аспекте способность к фантазированию не совсем уж и бесполезна. Она выполняет и большую конструктивную роль. Можно припомнить не мало примеров прямо-таки гениальных прозрений писателей фантастов, чьи фантастические образы и сюжеты были практически реализованы последующими поколениями людей.

На основании сказанного, заключим, что фантастическая картина, нарисованная, скажем, в «воспалённом» воображении писателя, представляет собой лишь необычное построение реальных ассоциаций, запечатлённых автором в течение жизни в среде, где каждый предмет существует в согласованном взаимодействии с другими, на основании общих и неизменяемых законов природы.

Сочините сценарий, где действие происходит, например, в мире с анта гравитационным полем или обратным течением времени. Теперь, прочитайте кому-либо об этом. Только заранее не предупреждайте, что это фантастика. Да, вас, просто, засмеют в одночасье. Экий шутник, скажут, так не бывает. При чем тут творческий замысел и художественный образ? По потолку бегать нельзя, ввиду действия закона всемирного тяготения Вам простят таинственное исчезновение и появление различных предметов, любые головокружительные куль биты в воздухе или космическом пространстве, допуская, что это всего лишь зрительная иллюзия. Но обязательно отметят все противоречия с фундаментальными законами природы, ввиду рас согласованности синтезированных вами ассоциативных последовательностей со схемами, составляющими личный опыт вашего собеседника. Слушая вас, он ощущает некий неосознанный дискомфорт, если один из персонажей ходит по потолку, а все прочие по полу. Ему требуется объяснить, почему? А, то, что не вступает в противоречие с имеющимися ассоциациями, возможно, оставит без комментариев.

В этом смысле, действия писателя фантаста по содержанию идентичны работе конструктора. Тот и другой пользуется общим «складом» строительного материала – своей памятью.

Любая фантазия – есть продукт, выработанный путем рекомбинации и предметно ориентированной модификации, ранее приобретенных ассоциативных схем. Она не может быть рас согласована с личным опытом, а стало быть, и с реальностью.

Природа не столь уж изобретательна в используемых принципах построения окружающей среды. Многое из того, что мы отмечаем в повседневности, было воссоздано на основе «стандартных» часто повторяющихся алгоритмов. Наиболее ярко это проявляется, например, в математике, где одни и те же количественные соотношения оказываются применимыми в описании множества разнообразных овеществлённых форм. Из своего личного опыта нетрудно припомнить не мало случаев, когда, пытаясь объяснить чего-либо себе или собеседнику, мы прибегаем к ярким аналогиям. Мы обычно говорим: это аналогично…..; это похоже на …..; как в…..; сравнимо с….; сопоставимо…. и т.д. Каким-то загадочным образом мозг улавливает и распознает аналогии, относя их к соответствующим классам ассоциативных схем. Иносказательная форма изложения мысли представляет собой ничто иное, как извлечение из памяти в «голом виде» нужных ассоциаций для конструирования новой схемы. А, вот и задача на сообразительность: Как находили наши предки правильные ответы на загадки, типа: без рук, без ног, на бабу скок? Многие отвечают – инвалид ВОВ. В этом шуточном вопросе ведь нет ничего конкретного о коромысле.

Некоторые утверждают: писать картины не так уж и сложно. Задача сводится лишь к тому, что надо взять необходимые краски и уложить в нужное место холста. Однако чтобы правильно находить эти места и краски художник должен обладать: суммой весьма специфических инструментальных навыков, развитым чувством красоты и знанием существующих изобразительных канонов. Все это должно быть предварительно заложено в его память в виде обширного массива ассоциативных схем, составляющих то, что относят к профессиональному опыту. Сформировать же последний можно разным путем. Например, в результате: специального обучения, практического тренинга и как это не странно неосознанно, т.е. занимаясь совершенно отвлеченными от изобразительного искусства видами деятельности.

Разносторонне развитый человек, даже сам того не желая, может в течение жизни накопить необходимый запас навыков, которые в сочетании с природной одаренностью часто проявляются в виде ярких изобразительных способностей. Благодаря этому обстоятельству, правда, без профессионального блеска, пишут картины не только художники, но и некоторые актеры, конструкторы, физики, даже сантехники. Можно конкретно указать на лица. Как видите, увлекся «не своим делом» и автор этих строк.

Подытоживая сказанное, сделаем следующие выводы:

Основу настоящей деятельности человека составляет его предыдущий опыт. Путь к истине по любому интересующему вопросу, вероятно уже был когда-то неосознанно заложен в нашу память, и на это можно обоснованно рассчитывать. Вторгаясь в область непознанного, человек не должен себя чувствовать совершенно безоружным. Зрелая личность уже располагает огромным массивом ассоциативных последовательностей, служащих информационной базой и «компасом» для само ориентирования и адаптации в нестандартных обстоятельствах. Весь вопрос в объеме и умении этим богатством воспользоваться.

Вот и пример: Во всем мире считается эффективным решение сложных задач управления доверять группе представителей самых разных профессий, скажем депутатскую деятельность. Но существует же политология, можно отметить с недоумением. Оказывается, здесь она выполняет лишь аналитические и консультативные функции. Или припомним институт присяжных, которые не изучают право.

Наверное, для реализации сложных задач во многих областях человеческой деятельности мнения и знаний одних специалистов с их изощренным, но во многом «однобоким» мышлением явно не достаточно. Принятие ответственных решений обычно осуществляют с привлечением коллективного мнения, вырабатываемого методом «мозговой атаки» с фактическим использованием банка как можно большего объема и разнообразия ассоциативных схем. Это-то обстоятельство и реализуют различного рода коллегиальные органы.

Завершая этот словесный пассаж, автор обращает внимание читателей на часто приводимые в специальной литературе иллюстративные примеры. Попробуйте ответить на вопрос: Каков истинный смысл иллюстрации обобщающих утверждений авторов «случаями из частной жизни» или упрощённого мысленного моделирования? Если с ответом затрудняетесь, прочитайте следующий абзац:

Каждый приводимый случай или мысленно построенная модель задают собеседнику своеобразный трафарет мышления, заставляя его легко и быстро обратиться к соответствующему классу ассоциативных схем из своего жизненного опыта и привязать к этому рассматриваемое. Видимо, по этому адресу памяти и «укладывается» новая ассоциация, чем на одну содержательную единицу пополняет найденный массив. Практически мы всегда по данному конкретному случаю способны отыскать в памяти нечто схожее, что лишь подтверждает «стандартность» многих природных явлений и форм, «докопаться» до которых можно и путём простого сопоставительного анализа уже давно известного.

Обратите внимание, каким языком мы повседневно пользуемся. «Выхватываем» фразу из Справочного руководства по физике, читаем: «Средняя длина свободного пробега ……». Нет, не о бегущей лошади и не о спортсмене на дистанции без барьеров идёт речь, а всего лишь о молекуле. Эти слова отсылают нас к соответствующей ячейке памяти, где запечатлена схема с образом одной из разновидностей темпа движения, присущему только человеку или животному. Видимо, авторы термина, делая акцент на динамике характеризуемого ими движения, преследовали цели придания ему и некоторого элемента чувственного восприятия.

Отмечено, что яркая, образная речь легче запоминается. А, собственно, почему? Может быть, кто-либо из специалистов Института мозга знает? И такие нюансы в литературе не редкость. Например, все словари пестрят многозначными понятиями, которые исторически образовались всего от одного базового слова, обычно применяемого для сравнения.

А, вот, фраза из газетной статьи: «Труженики полей Подмосковья, в преддверии всенародного праздника Октября, взяли обязательства выполнить и значительно перевыполнить намеченные партией планы заготовки ……». В данном газетном штампе допущен явный перебор акцентов на чувственный механизм читателей. Однако, обратный, по отношению к преследуемому, «специальный эффект» получен. Читая этот газетный перл, мы, как бы самым коротким путем, попадаем в раздел памяти под рубрикой «Враньё». Вот бы «перетрясти» и свою «мусорную корзину». Скольких бы ошибок удалось избежать.

Но, вернёмся к несколько, на этот раз переиначенному, вопросу: Почему яркая, образная и изобилующая сравнениями, речь вызывает у человека всплеск положительных или отрицательных эмоций, например, стихи? Попробуем разобраться:

Хорошего поэта отличает не только умение подбирать слова в рифму. Эта проблема в основном техническая. Главной задачей стихотворного творчества, впрочем, как и всех других видов искусства, является вызов в сознание человека под воздействием художественного произведения иллюзии красоты и особого состояния душевного комфорта. Но они возникают далеко не всегда. Это обстоятельство и характеризует художественную ценность произведения. Ответ на заданный вопрос видимо, кроется в структуре высшей нервной деятельности. Очевидно, также и то, что в своей работе мозг использует алгоритмы, характеризующиеся по энерго-затратам различной эффективностью. Известны ведь законы психологии, предусматривающие минимум пути и приложенного усилия. Что-либо подобное распространяется и на мыслительный процесс. Не последнюю роль в нём играют эмоции.

Наверное, основной функцией эмоционального механизма человека и животных, является постоянный контроль над любыми действиями организма, в том числе и над интеллектуальной деятельностью. Он выражается в поощрении или своеобразном не одобрении того или иного движения, прямыми сигналами специфическим центрам удовольствий и раздражения. Вкусная пища, приятный запах, оптимальная температура, завораживающая музыка, красивая женщина и прочее желаемое, составляют именно то, что необходимо нашему организму, находящемуся в текущем физиологическом состоянии. И, наоборот, то, что с его точки зрения, как-либо не приемлемо или по энерго- затратам неэффективно, провоцирует стрессовое состояние.

Многое из интеллектуальной деятельности мозга совершается на подсознательном уровне. Индикатором этой работы и служат эмоции. В этом плане есть смысл доверять своим внутренним ощущениям и своевременно удовлетворять, проявляющиеся таким образом запросы организма. Например: Если захотелось пить, есть; жарко, холодно, одиноко, всё перечисленное может служить источником стрессовых состояний, т.е. сигналом интеллектуальному разделу мозга о неудовлетворённости естественных физиологических и других настоятельных потребностей.

Эмоциональный механизм является одним из главных изобретений живой природы. Он позволяет самым эффективным образом управлять поведением живых существ. Видимо, главное отличие человека от животного заключается в том, что первый обладает несопоставимо развитой способностью речевой формулировки своих ощущений среды, а также активного обмена этой информацией с себе подобными. Впрочем, своеобразные формы «речи», логического мышления и эмоциональность проявляется и у животных, однако, они не столь выражены.

Другими словами, эмоциональный механизм представляет собой универсальный кодировщик всей поступающей в мозг информации, независимо от вида, сложности и временного распределения. Яркий пример этому музыка. Никак не формализуемое в символическом представлении, музыкальное произведение вызывает целый каскад сменяющихся эмоциональных настроений. Это как бы игра «на голых нервах», что указывает на природу эмоций.

Видимо, в процессе эволюции живых организмов, различным видовым формам потребовалось с максимальной оперативностью контролировать текущее состояние среды. На этой основе и развились способности экспресс зондирования окружающей обстановки, когда при сенсорном обнаружении опасности, управляющему органу выдаётся специфический сигнал, позволяющий быстро реагировать. Такие сигналы, совершенно необходимы при встрече с огнём, хищником, непреодолимым препятствием, угрожающим падением предметов, глубокими впадинами и пр. Реагировать на эти опасности необходимо молниеносно. В процессе дальнейшего развития видов, эти чрезвычайно полезные способности, видимо, дифференцировались в более сложные проявления, образовав, то, что вызывает отрицательные или стрессовые эмоциональные всплески. Аналогичным образом были развиты и положительные эмоции.

Эту мысль можно проверить экспериментально. Давно отмечено, что громкая экспрессивно звучащая музыка вызывает у человека сильное возбуждение. Тихая же мелодия в минорных тонах, наоборот, успокаивает. В изобразительном искусстве бытуют понятия «холодных», «тёплых» и «горячих» цветов, как некое подобие двух противоположностей воды и огня.

Между тем, не отступая от обсуждения основной темы, немного отвлечёмся от вопросов физиологии, а перейдем к определению культуры:

Говоря о культуре, как о таковой, например, в СМИ, принято допускать явную подмену понятий. В справочниках и словарях по поводу этого определения написано всё, что угодно, но только не о культуре поведения, речи, личной гигиены, питания, пития и прочих, жизненно необходимых человеку «правильных» навыков, без приобретения которых он культурным считаться не может. Процесс этого приобретения, как мы знаем, многотруден и называется воспитанием личности. Само же воспитание преследует цели передачи и обязательного приятия воспитуемыми, как постоянное руководство к действию, целого комплекса общечеловеческих и чисто национальных традиций, выработанных предыдущими поколениями людей, путём бесконечного числа проб и ошибок. То же, что осталось «в котле» на сегодняшний день, считается полезным, с точки зрения выживания вида и относится к понятию «культурных ценностей».

К таким ценностям следует отнести и культуру восприятия, т.е. умение правильно слушать, видеть, осязать и т.д. Оно воспитывается путём длительного обучения на исторически отобранных образцах. К таким образцам можно причислить и стихотворные произведения, содержащие множество сравнений, выраженных в простой, аллегорической или иной форме, вызывающих у читателей бурю эмоциональных всплесков, положительной или отрицательной окраски. Они то, видимо, и помогают мозгу, самым коротким путём и с минимальными энерго- затратами, обратится к соответствующему классу ассоциаций в поисках более формализованной информации. Выходит, что, например, несколько экспрессивно окрашенная и сравнительная форма изложения текстов способствует лучшему восприятию и, наверное, более лёгкому запоминанию. А, этим ценным качеством обладают стихи. Потому легче и запоминаются.

Теперь, вернемся к нашим обезьянам.

В процессе приобщения человека к культурным ценностям, у него где-то в памяти формируется массив специфических для данного вида образцов алгоритмов восприятия, которые используются не только при чтении, но и в творческой работе. Например, при необходимости написания чего-либо. Отметим, что автор, этих строк, работая сейчас над данным текстом, их интенсивно применяет, совершенно неосознанно сверяя словесные конструкции с тем, что было ранее прочитано, услышано, опробовано, т.е. обращаясь за этим к своему литературному опыту. Вы же, уважаемый читатель, воспринимая написанное, пользуетесь своим опытом, сформировавшимся аналогичным образом. Попробуем совместно осуществить один маленький эксперимент:

Автор пишет: Совместно один попробуем эксперимент осуществить маленький.

Вы, почувствовали, как на эту неуклюжую фразу отреагировал Ваш мозг? Да, мы оба получили отрицательный эмоциональный импульс, смысл которого лишь в том, что данная фраза не соответствует традиционно используемым в литературе оборотам речи. Она нам представляется конструктивно неправильной, хотя и не изменила смысл предыдущего, правильно составленного предложения.

А, теперь посмотрим, кто наберется храбрости и четко сформулирует лингвистические правила, по которым был написан первый вариант? Честно признаюсь, я этих правил не знаю и пишу по наитию.

Несколько, усложним задачу вопросом по поводу следующей словесной конструкции:

В тропических лесах Амазонки живёт дикое племя индейцев, занимающихся охотой, рыболовством и сбором ….

Где допущена ошибка?

На этот раз нам был выдан сигнал по поводу неправильного смыслового соединения двух ассоциативных схем, составляющих образы: тропического леса и названия реки. Правильнее было бы написать: В тропических лесах Амазонии…. и этого сигнала бы не последовало.

Вы, сейчас, почувствовали положительный эмоциональный импульс, прочитав последнюю конструкцию? Она воспринимается уже с некоторым внутренним удовлетворением. Не правда ли?

Тестируя свой мозг разнообразными последовательностями слов, можно получить настораживающие эмоциональные сигналы по различным поводам. Исследуем это на примерах, будьте внимательны:

Кошка бросила своих безащитных и ещё слепых котят.

- допущена грамматическая ошибка;

Кошка забросила своих беззащитных и ещё слепых котят.

- допущено просторечие;

Кошка бросила своих беззащитных и ещё слепых выродков.

- допущено слово с ярко выраженной экспрессивно – иронической окраской;

Кошка убежала и бросила своих беззащитных и ещё слепых котят.

- нарушена естественная последовательность действий в описании ситуации;

Кошка кинула своих беззащитных и ещё слепых котят.

- допущено неправильное применение слова;

Кошка бросила своих беззащитных и ещё слепых котят к безмерной зависти хозяина.

- допущена явная смысловая нелепица, требующая объяснения.

Кошка тронула рогами……..

- допущено несоответствие свойств объекта.

Как видно из предыдущего, поводов для настораживающих всплесков эмоций может быть сколь угодно много. Эмоциональный механизм человека контролирует его любое движение, мысль и прочие данности бытия, переводя последние в некие чувственные образы, в последствие используемые для адресации к соответствующим понятийным разделам памяти. Но это, видимо, происходит не всегда. Очевидно, при отсутствии в памяти некоторых строго обусловленных правил и понятий, мозг обращается к разделам, содержащим как-то обобщенные образцы восприятия. Поэтому, многие люди, не имея специального образования, проявляют, подчас, удивительные и сравнимые с профессиональными, способности. Например, к литературному творчеству. Мозг самодеятельного литератора, не имея теоретической базы, опирается на некогда приобретенные им образцы восприятия. Чем шире и разнообразней набор этих образцов, фактически составляющих прижизненный опыт личности, тем лучше и достигаемые этой личностью результаты. Таких людей называют «начитанными». Но, это не значит, что они помнят всё ранее прочитанное наизусть.

Смысл обучения чему-либо, заключается не только в запоминании специфических для данного занятия алгоритмов (правил), но и в напряжённом тренинге по их практическому использованию. В процессе этого тренинга и формируются адресные связи чувственных образов вещей с их обобщенными образцами. Сейчас, давайте вспомним какое-либо правило, некогда усвоенное в процессе обучения, и в памяти всплывут многие примеры его практического применения из Вашего профессионального опыта. Можно поступить и, наоборот, по данному рассматриваемому случаю, вызвать соответствующее правило. Как, видите, эта связь двунаправленная.

Теперь обратимся к несколько усложнённому примеру:

Однажды, шестилетняя дочка автора спросила: а, если тапочки закинуть на Солнце, они там сгорят? Все присутствующие «поперхнулись» от смеха. Но, если подумать над этим случаем, то ничего смешного. В этой маленькой головке ещё нет информации о предельных возможностях человека. Однако уже есть кое-что об общих свойствах нагретых тел и их возможном взаимодействии с окружением. Последующие объяснения взрослых, очевидно, пусть не на много, но расширили этот пока весьма скромный кругозор. Так, шаг за шагом, переходя от одного познания к другому, человек формирует в свой памяти личностное поле истин, связывая их причинно – следственными зависимостями и перекрёстной адресацией. В качестве входных адресов в это поле и служат серии эмоциональных всплесков в сознании, возникающие по всем поводам, связанным с деятельностью человека. Если внимательно «вслушаться» в собственное «я», то лишь при одном упоминании о чём-либо конкретном, в сознании проявляется некоторое специфическое для данного понятия ощущение (чувственно окрашенный образ). Оно, то и адресует к соответствующему разделу памяти, где хранится развернутая информация в виде некой обобщенной схемы или класса в чём-то однородных схем (аналогий), которые мозг извлекает в оперативную память для перехода к другому логически связанному с ним образу, синтеза новой, промежуточной или корректируемой конструкции.

Справедливость сказанного, подтверждается следующим:

При произношении любого произвольно выбранного слова мы почти сразу вспоминаем всё, что с ним связано, причём сначала не в словесном, а в чувственно-образном приложении. Словесные формулировки строятся уже потом, при желании конкретизации. Полиглоты, например, могут и не запоминать закон Ома на всех рабочих языках. В их изощрённой памяти он хранится лишь в одном экземпляре, в виде некой логической последовательности в без языковом исполнении, содержащей ссылки на связанные с этим подчиненные истины. Хороший переводчик не переводит, а формулирует текст на другом языке, ориентируясь лишь на смысл оригинала. Он без труда опишет наблюдаемую ситуацию в прошлом на любом из рабочих языков, не задумываясь, на каком именно она сохранилась в памяти.

Кстати пришлось, разработчики т.н. «искусственного интеллекта» никогда не достигнут желаемых результатов, опираясь на информационные базы реляционного типа. Этот путь явно тупиковый. Есть смысл скопировать достижения природы, т.е. как-либо смоделировать эмоциональный механизм.

Теперь же перейдём к более сложной категории, что составляет мыслительные конструкции:

Автору этого текста не хотелось бы цитировать отрывки из произведений Конан Дойла. На его творческие шедевры лишь сошлёмся, как на образец, иллюстрирующий процессы воссоздания и «раскрутки» запутанных жизненных ситуаций.

Можно лишь позавидовать этому замечательному писателю, его умению с изящной легкостью выстраивать сложные логические конструкции, по существу используя в качестве исходного материала только свой личный опыт. Очевидно, обладая обострённой наблюдательностью и недюжинным умом, этот человек сумел накопить в своей памяти запас необходимых ассоциативных схем, впоследствии реализовав его в своём творчестве.

Но, попробуем разобраться в сущности писательского труда.

Все окружающие нас предметы можно представить в виде некого сложно организованного поля, где каждый элемент существует не сам по себе, а связан со своим окружением системой причинно следственных зависимостей, если рассматривать всю систему в статике. Затронув текущее состояние какого-либо отдельно взятого предмета, мы неизбежно приводим её в зональное движение, суть которого состоит в некотором изменении и перераспределении ранее существовавших связей. Этим проявляется естественная реакция данного поля на движение любого составляющего объекта.

Умозрительно, жизнь человека, представляет собой непрерывное движение в поле окружения, где каждый другой объект, испытывая воздействие множества независимых факторов, может быть возмущён и от этого движения. В свою очередь и сам человек испытывает на себе влияние среды, соответственно реагируя. Таким образом, положение данной личности в общем, поле локально, а последствия её движения в нём могут быть распространены в зоне сколь угодной протяженности.

Задача писателя реалиста сводится к тому, чтобы на основе творческого замысла или фактов, синтезировать нечто подобное в литературном произведении, где как на сцене основные исполнители и их предметное окружение разыгрывают жизненно правдоподобные ситуации. При этом он пользуется лишь содержимым своей памяти, поэлементно извлекая из неё ассоциативные «заготовки», так или иначе отражающие его прижизненный опыт. Соединяя их в цепочки логических конструкций, писатель воссоздаёт иллюзию реально происходящих событий. В свою очередь, читатель, воспринимая синтезированные картины, неосознанно испытывает эффект присутствия на данной сцене, в образе реального наблюдателя, сверяя происходящее со своим личным опытом. При рассогласовании наблюдаемого с памятью, последний ощутит соответствующий эмоциональный всплеск, аналогично с уже разобранными выше случаями. С этим мы довольно часто сталкиваемся, когда прочитанное кажется неправдоподобным или не логичным, в связи с текущими, предшествующими или предполагаемыми обстоятельствами.

В качестве примера, рассмотрим сюжетный отрывок из плохого детективного романа:

Умный следователь, пытаясь припереть подозреваемого «к стене» неопровержимой уликой, спрашивает: Скажите подозреваемый, где вы находились в 19 часов 42 минуты 24 мая этого года? Действие происходит в августе. В кинотеатре, отвечает подследственный, вот и билет на сеанс на 19 часов. Случайно завалялся в записной книжке. Шёл фильм «Приходите завтра». Билет купил с рук, в кассе уже не было. Мне его продала незнакомая девушка в белых босоножках, красной кофточке и с красивой заколкой в волосах. Следователь озадаченно почесал затылок и закашлялся. Делать было нечего, надо было отпускать предполагаемого преступника….

Думаю, что и у Вас Уважаемый читатель возникли сомнения в искренности подозреваемого, а также в правдоподобности всего происходящего. Надо же обладать такой памятью, чтобы запомнить множество деталей, связанных с весьма банальным событием более чем двухмесячной давности. Не доверительное отношение к происходящему проявилось уже в процессе чтения текста. Так быстро работает наш мозг, не в пример современному компьютеру, делающему выборку информации не по смыслу, а по её символическому соответствию с содержимым промежуточных словарей.

Между тем, вернёмся к ранее упомянутому полю. Одним из замечательных свойств его является то, что каждый материальный объект, однажды попав в его окружение, характеризуется неким информационным эхом, распространяющимся далеко от места локализации. Это эхо представляет собой текущие и возможно динамически изменяемые параметры окружающих предметов, так или иначе связанных с рассматриваемым объектом логическими, причинными или иными информационными связями. Эхо в полной мере не исчезает даже в случаях удаления провоцирующего объекта. Какой-то след от его былого присутствия и движения в этом месте остаётся ещё на долго. Этим обстоятельством в реальности пользуются криминалисты, называя такой след уликами. Например, уликой может быть, характерный для данного преступника, способ убийства. Преступника на месте преступления уже давно нет, а след именно его злодеяния остался.

Отрицать реальное существование чего-либо не трудно, если не особенно напрягать голову. Бытующее, но официально не признаваемое наукой понятие информационного поля, давно набило оскомину, как фантастам, так и самим научным работникам, считающими себя истинными реалистами. Надо, наконец, в этом вопросе поставить точку.

Никто не будет отрицать реальность того, что называют информацией. Сама же информация не может существовать без вещественного носителя. Любой предмет окружающей среды отображается в сознании живых существ (и не только человека) своими статическими и динамическими свойствами, а также состоянием движения, распределённым в пространстве и времени. Сумма предметов реального окружения, перекрёстно связанных причинно следственными зависимостями этих свойств и состояний, и являет собой носитель информационного поля. Так его понимает автор, излагая свои взгляды по затрагиваемым темам.

Упоминаемое выше информационное эхо, наведенное каким либо прямо не обнаруживаемым объектом, может явиться отправной точкой на пути к своему инициирующему фактору. Последовательно перемещаясь от узла к узлу по цепочке причинно следственных зависимостей вещей, можно подойти к скрытому объекту. И этим пользуются, когда работают с т.н. косвенной информацией. Вопрос лишь в методах поиска. Всё имеет свои причины и последствия, они то и служат следами к фактам. Вспомним о сущности индукции и дедукции, что так прекрасно проиллюстрировано в произведениях ранее упомянутого мастера детективного жанра.

Как видно из предыдущего к весьма ценной информации можно приблизится не только, воспользовавшись, экспериментальными методами, но и чисто умозрительно. Этим тоже давно и с успехом пользуются, когда говорят о предположениях, версиях или гипотезах. Хорошая гипотеза дорогого стоит. Есть предмет для экспериментальной работы, подтверждающей предполагаемое.

Никто, работая со сложной экспериментальной техникой, бессмысленных манипуляций не делает. Слишком трудоёмкое и дорогостоящее занятие. В любом случае отправным побуждением исследователя является проверка истинности предполагаемого. Во всех движениях, сопровождающих эксперимент, просматривается руководящая идея. Она рождается «за столом» и только в последующем ведёт к установлению факта. Её опережающее начало, очевидно. Всё дело в аналитических методах обработки известного. Сколько их сейчас разработано, даже трудно ответить.

Подытожим сказанное следующим выводом:

Собственный ум, общая и профессиональная эрудиция, целеустремлённость и воля, вот незаменимый арсенал рабочих инструментов настоящего исследователя. К этому, автор бы добавил: яркое воображение, неистребимое любопытство, способность абстрагироваться и нестандартность мышления. Ну, и, безусловно, полный спектр этических качеств и развитого эстетического восприятия. Ведь всё перечисленное и красота есть синонимы одного и того же. А синхрофазотрон, сам по себе лишь подтверждает истинность умозаключений и никак не заменит голову.

Всё ранее сказанное понадобились автору для ознакомления читателя с развёрнутой философией «черного ящика». Так называют один из возможных методов исследования. Это когда ощутимы внешние проявления какого-либо устройства, но неизвестна конструкция.

Во многих случаях считается оправданным заново спроектировать данный механизм с идентичными свойствами, подбирая и рекомбинируя ранее опробованные решения, а затем изучать его свойства во взаимодействии с окружением. Где же взять эти «кирпичики»?

Хорошему конструктору «живой» металл не нужен. Проектируемое устройство он видит умозрительно. Его мозг насыщен множеством классических примеров этих решений, т.е. на нашем языке разнообразными ассоциативными схемами и последовательностями. Задача состоит в том, чтобы их правильно соотнести, «привязать» и подстроить в рамках руководящей идеи.

Постоянные же расширение и корректировка массива ассоциативных схем глобального информационного поля составляет смысл культурного и научно-технического прогресса человеческой цивилизации. Свой наиболее ощутимый вклад в формировании и охране содержимого этого «хранилища» традиционно привносят наука, средства информации и работники культуры.

Вот интересно, кто-либо из ученых отчетливо сознаёт, какими интеллектуальными заготовками он пользуется, осуществляя научную разработку, а затем формулируя результаты по теме. Какова при этом занятии доля используемой «узко профессиональной» информации. Представляется, что не более сотых, а может быть и еще меньшей единицы процента от общего объема всяческих, как кажется не относящихся к делу, знаний, умений, «пониманий» и пр. составляющих основу личного опыта.

А, способны ли, например, космологи или физики как-либо внятно объяснить результаты своих разработок непосвящённым в таинства их профессии людям? Если да, то, на каком языке? Каким это образом неподготовленная аудитория эти объяснения воспринимает? Какими интеллектуальными механизмами она пользуется?

Если нет, то кому нужны их многотрудные деяния?

Наверное, попытка обстоятельного исследования перечисленных вопросов приведет нас лишь к одному источнику информации – индивидуальной памяти, сохраняющей в неформализованном виде массив разнохарактерных ассоциативных схем и их логически связанных последовательностей, составляющих личный опыт каждого отдельного человека. Чем больше и разнообразней этот объём, тем значительней интеллектуальный и культурный уровень его обладателя, следовательно, выше потенциал восприятия незнакомой информации и адаптации в непривычных обстоятельствах.

Мы же, интуитивно, без осознания формулировки закона всемирного тяготения ожидаем падения, а не взлёта сорвавшегося с ветки яблока. Не соотнося своих движений с постулатами классической механики, играем в теннис. Варим яйцо «в крутую», а за тем опускаем его в холодную воду, не задумываясь о законе сохранения энергии, справедливо считая своё поведение естественным, потому, что если этого не сделать, то можно обжечься.

Охлаждать после нагрева, однако, приходится и другие, не менее опасные предметы, например, свою голову, после прочтения данного произведения (шутка).

Многое в этом мире происходит в соответствии со стандартными алгоритмами, и мы их неосознанно накапливаем, систематизируем и обобщаем в памяти, в виде упомянутых выше ассоциативных схем, а затем повседневно используем.

Ещё об одной категории мышления хотелось бы поговорить. Это то, что называют расхожим словом «интерес». Рассматривая последнюю сущность как неосознанную потребность организма в постоянном наращивании массива ассоциативных схем, можно заключить, что интеллектуальный потенциал личности напрямую зависит от её осведомлённости в самых разнообразных областях знаний. Пусть эта информация будет случайна, никак не систематизирована и поверхностна, она самым непосредственным образом, когда- либо, проявится в виде спасительного «компаса» при необходимости выхода из затруднительного положения.

Стандартность алгоритмов взаимодействия предметных составляющих среды очевидна. Даже весьма незначительный случай соприкосновения с новым обстоятельством, вызывает в сознании специфический эмоциональный импульс инициирующий событие расширения личного опыта. Когда ни будь, этот опыт может быть существенно скорректирован и дополнен, но первично полученное понятие послужит опорным элементом для его саморазвития ещё во многих подчас неожиданных направлениях. Определённая «широта взглядов» нам совершенно необходима во всех сферах и в том числе профессиональной деятельности. Мозг человека при генерации «эвристической» мысли опирается не только на отмеченные когда-либо отдельные факты или «скопированную» при обучении информацию. Он её накапливает ещё и в виде неким образом обобщённых алгоритмов, формируя, подчас неосознаваемый в словесном выражении, понятийный аппарат. Попробуем все вместе сформулировать и записать на бумаге определение такого банального в обиходе предмета как «стол». Даже не прибегая к практической реализации этого эксперимента, легко убедится, что полученные тексты будут существенно различными, а также и во многом спорны. Но все участники ведь отлично понимают, о чём идёт речь.